СЕРЕЖА
Ольге Р.
В то последнюю школьную осень
Мы так крепко сдружились с тобой.
Листья ржавые падали оземь
Черновик становился судьбой.
Неразрывны, но так непохожи –
Мы взрывались порой… Ну и пусть!
…Ты звала его просто Сережа
И твердила стихи наизусть.
И на память портрет подарила,
Где красив, что златой херувим…
Стерлись буквы: «Сережа – любимый.
Пусть любимым он будет твоим.»
Под обманчивой прелестью Леля
Столько грусти в бездонных глазах
У крестьянского менестреля –
Как у отроков на образах.
В той отчизне, где бродят поэты,
Когда Бог им отпустит грехи,
Знать, иные пейзажи из света,
И другие мечты и стихи…
Глянцевеющий памятник сквера,
Шквал черемух в озябших дворах,
Саблезубый капкан «Англетера» -
И Безрукова, тезки, игра.
…Мы не станем нежней и моложе,
Но из дальнего, яркого дня
Ненаглядный кудрявый Сережа
С книжной полки глядит на меня.
АНТИПОДЫ
Я уеду к эскимосам.
Ты уедешь к папуасам.
Грейся пуншем или кроссом -
Охлаждаться буду квасом.
Осень жду, как с неба манну,
Как ты с августа ждешь лето.
Мурманск мне не по карману.
Ты в Дубай берешь билеты.
К странным «па» хмельной погоды
Терпеливы россияне.
Ждешь ты жара от природы,
Я – полярного сиянья.
Глуп волшебный наш фонарик:
Снова все переиначит
И тебе унты подарит,
Мне подарит пляжный мячик.
И в бикини
иль в саронге
Размечтаюсь на диване:
Жить бы мне с тобой в яранге…
Или – так и быть – в вигваме!
Бабочка
* * *
Прости чужой души неосторожность,
Ведь истина извечна и проста:
Мучительна поправки невозможность,
Но есть надежда чистого листа.
И разольется неба благодать,
И сердце станет чище и бездонней…
К цветку склонясь, вдохнуть – и не сорвать.
Позволить бабочке вспорхнуть с ладони.
Б А Ж О В
Нет, нет, не парнасским крылатым лошадкам,
Не пухлым томам, что чихают в пыли –
Бажовским завидую школьным тетрадкам,
Где вся кладовая уральской земли.
Пусть скажут – не мастер, а так – оживитель
Того, что в народе сложила молва...
Но все ж: Петербург – и без Пушкина Питер,
Москва без Островского – та же Москва.
Урал без Бажова… Замшелые горы –
Как хмур этот край и почти не знаком,
Но вдруг полыхнет Огневушка подолом,
Хозяйка мигнет изумрудным зрачком.
Здесь кто-то навек под землей оставался,
Откашливал мастер зеленую пыль,
Глядя, как из камня Цветок распускался –
Сливались воочию небыль и быль.
Зардеет рассвет над Исетью искристой,
Где трубы заводов одел пеленой
Навеки запятнанный цареубийством
И сказкой омытый мой город родной.
МОЯ РАБОТА
«Вообразите, что было бы, если бы библиотекари
стали сами писать книги…»
Ф. Бегбедер
Средь белых фартуков,
цветов,
бантов,
ресниц
Нам мир казался нов и счастья полон, -
Мечтал навряд ли кто из выпускниц
О тесноте библиотечных полок.
Но счастье входит с черного крыльца, -
И не всегда при блеске и параде.
Нетрудно не узнать его лица,
Как Золушку в простом ее наряде.
………………………………………….
Когда, не маясь жаждой и виной,
Вольюсь в шуршанье листьев унесенных,
Аукнутся ль
меж книжек запыленных
Две или три
написанные мной?
В небе след самолета
* * *
В небе след самолета,
Словно росчерк пера.
Будто выдохнул кто-то,
Что еще не пора.
И над чашей дольмена,
Над коростою лет
Все кружит Мельпомена
Свой безумный балет.
Без тоски, без укора.
Отложив костыли,
Вдаль глядит Терпсихора.
Злым обломком Дали.
И безрукая Клио
Уронила стило,
Чтоб народов приливы
Не писать набело.
Бесполезные вещи
Мнет, как флаги, базар.
Вновь Олег наш не вещий
Двинул рать на хазар.
Серфингисты взлетают,
Оседлавши волну,
А магнаты мечтают
Поплевать на луну.
Семена новых шамбал
Жрет сиреневый дым...
Созывай светлый шабаш,
Земляной Аркаим!
Как гигантские рыбы,
Проплывают века…
Сосны. Серые глыбы.
Самолет. Облака.
Мы, принесшие жертву
Вечной жажде любви
На безжалостный жернов
С желобком для крови.
Вацап
* * *
Ее имя Вацап.
Ее имя Вацап –
Что украла – до выдоха – душу твою.
Я хотела восстать,
Мой владыка и царь,
Но нельзя, чтобы ты –
Мой соперник в бою.
Ты стремишься лишь вширь –
Чтобы выложить жизнь,
Как мозаику предновогодних витрин.
Хочешь славы – так что ж…
На вершинах – дыши.
Там не слышно сердечных моих субмарин.
Я стремлюсь только вглубь
(Не читай как «в постель»).
Можно вырастить нежность, доверие, суть.
Пусть мой замысел глуп.
Среди шумных гостей,
Видишь: пепел надежд на носилках несут.
Ты один дорогой –
Не чертами лица:
В каждом жесте и взгляде
Свой дом узнаю.
Ты уходишь к другой.
Ее имя Вацап.
И безлюбые буквы
В смертельном строю.
Вдох
Ты - жизнь моя. Ты - воздух мой.
Судьба покажется тюрьмой,
А где-то там горят огни,
К себе меня влекут они, -
Такие яркие, мой бог!
Там пустотой набиты дни,
И острый шепот нежной лжи,
И липкой страсти миражи,
То звон монист,
То звон монет,
То недописанный сонет...
Но, если тяжесть сдавит грудь,
То ничего важнее нет,
Чем сделать вдох.
Вдохновение
* * *
Вдохновение – дуновение.
Ни веселья и ни корысти.
После труд до изнеможения,
Напряженье души и мысли.
И с усердием ученическим
Вновь пишу как курица лапой
Под звездой своей иронической,
Под опальной настольной лампой.
Весеннее
* * *
Пусть будет весна – обновленье и чудо –
С капелью и грязью,
с забрызганной юбкой,
С листвою, что вырвется вдруг ниоткуда,
И трелью пичужки, вернувшейся с Юга.
Пусть будет весна – с этим праздником глупым,
С дежурной мимозой и пресной улыбкой,
Извечным гаданьем: останешься любым -
Иль в прошлое канешь досадной ошибкой.
Не тронь, не разрушь, не изрань понапрасну
Нелепую страсть и безумную нежность:
Вот, видишь – весна… Это утро прекрасно.
И где-то проклюнулся первый подснежник.
6.03.2015
Весна
* * *
Посмотри-ка: весна на улице!
Все печали
в ручьи солью.
Тополь ёжится и сутулится,
Но из почек готов салют.
Кот с особым усердьем моется:
На пороге мяучит март!
В шкаф упрятала шапку модница:
Ветерок – как расчески взмах.
Только сердце не просит нового –
Ведь с утра, на беду мою,
С безалаберностью бубновою
Птицы все о тебе поют.
Неприкаянной и невенчанной
Хорошо по земле идти –
Феей, девочкой, ведьмой, женщиной –
Коль к тебе ведут все пути.
Заколдованною царевною –
Ель в заплаканном серебре…
Мое счастье – такое древнее,
Словно солнышко в янтаре.
11.03.13
ВОРОНЕЖ
Обвевает синим шелком мая,
Утопает в золоте аллей –
Город апельсиновых трамваев
И пирамидальных тополей,
Где под гулким куполом вокзала
Ласточка прочертит свой полет,
И глядит бесслезными глазами
Мандельштамовский червивый лед.
Там с небес стихов струится манна,
Лист янтарный
просится в балет…
Там живет моя подруга Анна,
Да не по карману взять билет.
Город, мой случайный собеседник,
Ты меня не помнишь и не ждешь.
Ворон не склюет сухарь последний,
Память не наточит к ночи нож.
Но я верю, что настанет вечер –
Вновь пройдусь по улицам твоим,
И кленовый пятипалый ветер
Челку мне растреплет, словно нимб.
ГАДАНИЕ ПОД ЕЛКОЙ
Будет у меня дом,
Словно без огня дым.
Ладо мой, сеньор, дон,
Будешь ты вовек молодым.
Будешь выходить на балкон,
На небо до рези смотреть,
И обиды звездчатый ком
Будет холодить, холодеть.
Будешь до седин, неручной,
Любящей пугаться руки.
Будете гулять вы с женой
По снежку, что свеж, как стихи.
Будет твоя чаша полна,
Заржавеет сердца броня…
Жизнь свою ты выпьешь до дна,
Без меня, мой свет, без меня.
Грустная осень
* * *
Эта осень грустна, как больница,
Где дождями заштопаны дни,
И привычней скучать, чем молиться
В тишине, что неверью сродни.
Можно долго шуршать листопадом,
Взгляд и память промыв, как стекло.
И надеяться больше не надо,
Что октябрь повернет на тепло.
Жизни круг завершается скупо.
Мерит лекарь забвенья покой...
Но бездонен небес влажный купол,
И любовь – словно дождь золотой.
27.07.15
Деревья
* * *
Лежали мертвые деревья,
Как павшие на поле боя.
Припоминали сучья древние
Забытое и дорогое.
Чтоб окон впредь не затеняли,
Чтоб не пылили пухом белым,
Пришли сюда с зубастой сталью
К ним на рассвете – в час расстрела.
А ветки все глядели в небо,
Дожди и зимы вспоминая,
Свежи, пронзительны и немы,
Своей судьбы еще не зная.
Как скоро на стволе-обрубке
Пробьются юные побеги?
Но снова выйдут лесорубы,
Седой друид прикроет веки.
Им убежать бы, поменяться –
Расти бы где-то на поляне…
Поплачь же, Саша, не стесняйся,
Над городскими тополями.
Диана
* * *
Я не Венера, а Диана.
В колчане стрелы.
Ногой босою шагну с дивана
В чувяк, как в стремя.
В судьбе рисковой ошиблась храмом,
А может, дверью.
Диван басовым не встретит храпом
И недоверьем.
Халат наброшу, поставлю чайник –
Ходи хоть голой!
Я на балет переключаю
Финал футбола.
Поймаю строчку, сломаю грифель –
Мечта растает…
Беги, любимый!
Стрела в полете, - а с нею гибель,
И гончих стая.
ДОМСКИЙ СОБОР
Он все собою заслонил
На карточках и сувенирах:
Весь кружевной, но полный сил –
И впрямь восьмое чудо мира.
Когда торжественный орган
Под сводом ангелов колышет,
Как притомившийся вулкан,
Он всплеск веков далекий слышит.
Что видится ему во сне?
Как в Рождество светлели лица?
Как ведьмы корчились в огне
И рассыпались в прах страницы?
В наш странный век скрещенья вер
Украсивший пивные кружки,
Растерян, словно Гулливер,
Для великанов став игрушкой,
Где сквозь аквариумный свет
Над бедным пленником всплывает
И плавно оседает снег,
Какого в Кельне не бывает.
ДРУГОЕ ДЕРЕВО
Ты другое дерево,
Стройное, высокое,
Крона чья на деле-то,
Знать, на Марсе соткана.
Что рябине к дубу –
На одной планете…
Кто тебя придумал
На чужом рассвете?
Мне бы в снежных жалюзи
Серебриться вербою,
А тебе б всё жариться –
Пальма ты, наверное?
Не бывать мне странницей...
Презирая толки,
Не бояться раниться
О твои иголки.
Не гадать ботаникам
По твоим прожилкам:
Как мне до «Титаника»
Донести пожитки?
В облаках не плавать,
Ствол не гнуть дугою…
Что смолою плакать? –
Дерево – другое.
И плоды другие,
И цветы иные.
Ветры дорогие,
Тучи проливные…
На кого нацелится
Дровосек-зараза?
Ты другое дерево.
А засохнем разом.
20.01.18
Зимнее
* * *
Снег рассыпчатый, мягкий и нежный –
На деревья, на снег, на ушиб –
Ватным слоем укутал надежды
Очумевшей спросонок души.
А хочу, чтоб летел новогодний –
С детским смехом, с сияньем в зрачках,
Чтоб любить не вчера, а сегодня,
Безрассудства творить впопыхах.
Сердце шепчет: «Одумайся – поздно!
Поумерь-ка девический пыл…»
А над нами алмазные звезды,
Как от санок алмазная пыль.
КАЧЕЛИ
Раскачай меня, друг, на качелях,
Чтоб бесстрашно нам к небу лететь,
Чтоб как в хрупком, далеком апреле,
Безголосой, хотелось мне петь!
Пусть слова излохмачены, стары,
Затрепещет монисто, звеня…
Ты поёшь, как всегда, для Тамары,
Но, быть может, чуть-чуть для меня.
Ради радости или утраты,
Или строчки, что в сердце взошла,
Мы сегодня немного крылаты,
И в парчу превратилась зола.
Вчуже гордости, зависти, скуки,
Жить хочу не в бою,
а в раю –
Чтобы принца упругие руки
К звездам душу бросали мою.
Догорает солдатик бумажный…
Вдох и выдох. (Тамара, прости!)
Белый клоун слезинку размажет,
Захохочет взахлеб травести.
В этой сказочной лодке с тобою
Плыть и плыть до скончанья времен…
Скрип качелей не выдуман мгою –
Он в судьбу мою впет и вживлен.
КОМЕДИАНТЫ
Скоморохи, лицедеи,
Маги, черти, чародеи,
Как вас ни переодень –
С Древней Греции и Рима,
Мельпомены пилигримы,
Не стирая с сердца грима,
Вечно новы каждый день.
Слух: актеры – лиходеи,
Бражники, прелюбодеи,
Глянь, крамольные идеи,
Как шипы, торчат из роз...
Пусть порой карикатурны
Ваши маски и котурны –
Мы рыдаем и смеемся -
До упаду и всерьез.
Вы талант не зарывали –
Щедрой дланью раздавали
(Где ж ваш тонкий Меценат?)
Хоть одежда дыровата,
И судьба не таровата, -
Ваше сердце не из ваты,
И любви - не грош цена.
Вас правители ценили:
Для утех своих хранили,
За оградой хоронили
В староволчьи времена.
Лорды-принцы сторонились –
На актерках не женились,
Но дарили им букеты,
Серьги, кольца и браслеты,
И шептали до рассвета
Не из святцев имена.
Жан-Батист на сцене умер,
Чтобы мир ополоумел,
Чтобы вздрогнул – до нутра…
Вас, актеры и актрисы,
Ждут не пыльные кулисы:
Волшебству пришла пора!..
Ваша славная когорта -
Завтра, нынче и вчера –
Вновь готова до утра
На разрыв играть аорты.
Ливень
* * *
Шлейфы ливня с клеем тополиным.
В теплых лужах листья на мосту.
Снова у души неопалимой
Сломанные крылья отрастут,
И она рванется ввысь без страха,
Без сомнений «можно ли», «нельзя»:
Ей не подобает ныть и плакать,
По просторам облачным скользя.
Ты не верь, родной, что все проходит –
В то, что даль бесцветна и пуста…
Посмотри: душа моя восходит
Над неcмятой простынью листа,
Чтобы строчкой – песнью лебединой –
Заключить в бессонное кольцо
Шалый дождь,
и воздух тополиный
И твое любимое лицо.
20.06.14
МУЖЧИНАМ ПОСВЯЩАЕТСЯ
От коленок содранных в зеленке
До ладоней, сжавших карабин, -
Каждый у Творца живет на пленке,
Каждый провожаем и любим.
Как бы жизнь ни жгла и ни манила,
Ни звала в черемуховый рай,
Коль труба в дорогу протрубила,
Жребий свой уже не выбирай.
А когда препятствия возникнут,
Вам нести, не жалуясь, свой крест…
В сущность бытия стремиться вникнуть,
Покорять Олимп и Эверест.
Но, наверно, это нужно очень –
Чтоб в сиянье ласковом тепла,
Очи не смыкая дни и ночи,
Женщина любила и ждала,
И дарила радость беспричинно
Шаловливым росчерком в судьбе,
И рукав в Каяле омочила,
И крылом взмахнула в синеве.
Муза
* * *
Здравствуй, Муза! Выпьем кофе? -
Да о девичьем, своем…
Как летуч твой тонкий профиль!
Как уютно нам вдвоем!
А потом – бумагу мучить
И вгонять компьютер в дрожь.
Милый мой – тяжелый случай.
Но ведь, правда, он хорош?
А когда хорош не очень –
Осуждать мне не с руки
Посиделки с Музой ночью,
Воплощенные в стихи!
Нева
* * *
Красоту, озаренную изнутри,
Равнодушный снимок не сохранит…
Лишняя? Случайная? – что ж, сотри,
Сердце заковав, как Неву в гранит.
Позабудь улыбки, взгляды, слова,
Но обычай наш неручной таков:
День придет – взбунтуется вдруг Нева,
Закипит и выйдет из берегов.
Сколько ж мне на лютом огне сгорать –
Знать
на неотлучном своем посту:
Позовешь. Захочешь переиграть…
И обнимешь звенящую пустоту.
6.09.10
ОСЕННЯЯ ЗАРИСОВКА
Заливает стекла золотом.
Все торопятся домой.
Миг - взметнется шарф твой сполохом
У гудящей проходной.
Осень листья разбазарила.
Средь барашков-облаков
Подрумянит купол зарево…
Ты мелькнешь – и был таков.
Осень щедрая, бесстыжая,
Всклень
янтарь и бирюза,
Да шальные зайцы рыжие,
Как любимые глаза.
Я иду, потупив голову,
Хрупкой нежностью жива,
Одевая мысли голые
В драгоценные слова.
Дни мои тобой расколоты.
Снова нынче не засну…
Под шагами хрустнет золото,
Прошивая тишину.
Приручение
* * *
«Приручить – это значит создать узы, -
- сказал Лис.»
А. де Сент-Экзюпери
…А для женской дружбы
Мало ль есть причин:
Дома и на службе
Обсуждать мужчин,
Иль устроить «комплексам»
Аутодафе,
Иль худеть в спорткомплексе,
Кофе пить в кафе,
Мягко посочувствовать,
Где-то поддержать,
Поделиться чувствами -
И не «пережать»,
Не спросив про личное,
Мудро промолчать,
На интимность лишнюю
Наложив печать,
Чтоб приязнь неяркая –
Не видна, тиха…
В слове ли, в подарке ли
Не было б греха.
Кто кого вышучивал
Или огорчил,
Кто кого приручивал
Да не приручил?
Зерна или плевелы,
Искренность
иль ложь…
Аль не дочки Евины
Мы с тобою все ж?
Непреклонной ясности
Сожжены мосты, -
И сигнал опасности
Всюду чуешь ты:
Вдруг хочу - и баста! –
Только ли дружить? –
Душу заграбастать,
Узы наложить…
А душа-то
вольная,
Птичий Божий рай.
Синеву безбольную
Пей, не выбирай.
Как ответить тем же –
Может, дорасту? –
Птице, улетевшей,
Взмывшей в высоту,
Разом расквитавшейся,
Чтоб не быть в долгу?..
След колес, оставшийся
На пустом снегу.
В нежности непрошенной
Снова неправа…
Снова две дороженьки –
Песня да Судьба.
Рыбак
* * *
Похожая на рыбу без воды,
Вишневою помадой крашу губы,
Твердя себе: в том нет большой беды,
Что я чужая Вам, а Вы мне любы.
А сердце задыхается: «Ответь!»,
Чтобы в тисках у нежности не лопнуть.
И вновь закаруселит круговерть,
Вуаль дыхания туманит стекла.
Я в зеркале ищу мелькнувший знак –
Терпения, надежды, состраданья…
Уходишь – незадачливый рыбак,
Не загадавший три своих желанья.
СЕСТРА
Ей пригрезился белый рукав Ярославны,
Омывающей князю кровавые раны.
Захотелось быть доброй, отзывчивой, славной, -
И профессию девочка выбрала рано.
Только вышло, что белого, чистого – мало.
Много грязного, страшного, грубого, злого…
Уcтоять, чтобы жизнь мечту не сломала,
Чтобы силы найти для служенья – такого земного.
Медицина – стезя, где себя не жалеют.
Отдохнуть и поспать – на бегу, как придется…
Сколько нужно терпения к тем, кто болеет
И кого, как ни грустно,
спасти не всегда удается.
А за окнами солнце, и голуби в сквере,
И здоровье по капле вливается в вену:
Надо чудо свершить, чтоб больной вдруг поверил –
Ей, волшебницей ласковой и дерзновенной.
…Когда звонко смеется, спешит на свиданье,
И в тиши,
и в счастливой, пленительной дрожи
С ней всегда остается чужое страданье,
Что не скинуть с халатом, как шрамы на коже.
Пусть особых америк она не откроет,
И на отпуск в Париже накопит едва ли,
Все ж недаром ее называют сестрою –
Как и ту, что пред Богом в чистейшем стоит покрывале.
Узкий, как лезвие
* * *
Пальцы стиснула до хруста –
не железная! –
Что же ты такой весь
сумасшедше-узкий,
словно лезвие?
Ненаглядный, ненаслышный…
Вряд ли вспомните, -
как случайно
рядом,
близко-близко
в темной комнате?
Миг – и вспыхнет выключатель.
И погаснет
темной вспышки
миг венчальный,
Свет мой ясный…
ЧЕРНОБУРКА
Не подстрелит ведь, буркнув:
«Уходи от греха!»
Удирай, чернобурка,
Из бутика «Меха»,
След хвостом заметая,
Чтоб лисята и лис,
И сородичей стая
Вновь тебя дождались.
Торопись, чернобурка,
Не шурша, не дыша…
А то, знаешь ли, шкурка
У тебя хороша.
ШИПОВНИК В СЕНТЯБРЕ
Смотри: расцвел шиповник в сентябре!
Какой восторг безумный в нем ожил,
Когда крадется трепет по коре
И замирает сок древесных жил?
Чего он ждет, бунтующий цветок,
В преддверии дождей и неудач?
Не верит, что зима вот-вот придет,
Не видит, что ослепли окна дач.
Так неужели в прошлом миражи,
Когда сейчас, под голос твой и взгляд,
Так голову беспомощно кружит
Который год, который век подряд.
23.09.13
Комментарии