Автор: Харченко Ольга
Рассказ: «Маша»
- Маша, возьми, - говорил сквозь слезы Митя. Ему было всего двенадцать лет, но вырос он давно, с того самого момента, как впервые услышал от отца слово “Война”, как впервые увидел, летящие по небу, страшные самолеты, когда увидел, что школы его больше нет, а значит и нет больше детства.
- Я не могу, Митюша, тебе нужно, - плакала Маша, обнимая друга. Они подружились с Машей в той самой школе, от которой теперь остались только развалины. У Маши не было родителей. И уже никого не было, кроме Мити.
- Ты ведь так не сможешь долго, - говорил Митя. Ему было страшно за исхудавшую Машу. Он видел ее грязное от пыли бомбежек лицо, видел ее кое-где разорванное платье и натянутую поверх кофту бабушки. Ее косички давно были без белых бантиков. Но Мите хотелось только одного - чтобы Маша жила.
- А ты? Ты останься, у тебя отец, он вернется с фронта, тебе нужно с мамой быть, а мне, - говорила Маша, хватая Митю за руку. Они знали оба, что без кусочка хлеба Маше и больше двух дней не выдержать.
- Я сильный, видишь, какой я сильный, - говорил Митя, утирая рукавом слезы. - Ты думаешь, я не выдержу? Я все смогу, а если надо - то и на фронт пойду, воевать, а ты так слаба, Маша, тебе нужно съесть…
Раздался грохот. Дети поняли, что в городе началась очередная бомбежка. Нужно было бежать из квартиры. Митя поднял Машу и потянул за собой. Он знал, что недалеко от ее дома есть подвал. Нужно было торопиться туда. Маша прижала горбушку хлеба к себе, стараясь, не проронить ни крошки.
Добежав до подвала, дети упали от усталости. Людей тут не было. Может, просто не знали, что здесь есть подвал. Дети прижались друг к другу и не отрывали взгляда от хлеба, который так хотелось съесть.
- Давай разделим, - сказала Маша.
- Он нужен тебе, - твердо сказал Митя, всматриваясь вглубь подвала. Грохот постепенно прекращался. Внезапно кто-то крикнул снаружи. Митя понял, что это немцы. Он знал их речь. Это точно они. Иного выхода как уводить их от подвала не было. Митя встал.
- Куда ты, Митюша?
- Я вернусь. А ты ешь давай, - сказал он ей шепотом. Митя крепко обнял Машу и пошел к выходу из подвала. Когда он выглянул из него, он увидел спины немецких офицеров. Планом Мити было бежать. Бежать изо всех сил до другого убежища. Только бы отвлечь их, только бы они не тронули Машу.
Он вскочил и рванул, что есть мочи. Офицеры оглянулись на шум и тут же начали кричать что-то по-немецки, хватаясь за автоматы. Митя понял уже, что в другие подвалы бежать нельзя. Его убьют, и люди пострадают. Он увидел старое здание консерватории, и, не успев забежать внутрь, почувствовал, как что-то пронзило его. Митя вскрикнул от боли, но побежал, все дальше и дальше по лестницам здания, стараясь не оглядываться и не чувствовать, что рубашка его пропитана кровью. Погони за ним не было. Должно быть, офицеры были уверены, что убили его. А может просто пожалели. Только теперь Митя сел в угол и взглянул на рубашку. Кровь текла из его раны где-то меж ребер. Голова отяжелела. Митя помнил, что нужно вернуться, вдруг Маша в опасности, вдруг немцы добрались до нее сейчас. Выстрелов слышно уже не было. Похоже немцы пошли дальше. Митя привстал, чтобы выглянуть в разбитое окно. Никого. Он отошел от окна и, ступая все медленнее, пошел вниз. Ноги еще держали его тело, но с каждым разом ему становилось все труднее сделать шаг. Дышать было тяжело. Едва переставляя ноги, он все-таки добрался до того места, где раньше была входная дверь. Никого. Пахло гарью, и от этого голова кружилась все сильнее.
У подвала было тихо. Митя спустился и сказал: “Маша…”. Она не отзывалась. Митя снова и снова звал ее, но ответа не было. Наконец он нашел ее. Она была там же, где он ее оставил. Маша лежала, чуть облокотившись на темную от влажности стену подвала, и также крепко держала нетронутый кусочек посеревшего от пыли хлеба.
- Маша, ты слышишь меня? - сказал Митя. Но Маша не слышала. Она не могла, она слишком долго боролась за свою жизнь. Она знала, что сегодня они видятся последний день, и только бы оставить ему этот хлеб. Только бы удержаться, чтобы он смог жить. Она не успела сказать ему это. Слезы снова покатились по щекам Мити. Кусочек хлеба, который она так бережно держала, он не в силах был вырвать у нее.
- Маша, если бы ты... Маша, - говорил он. Преодолевая огромную усталость, он упал рядом с лежащей девочкой. Голова его теперь совсем отяжелела, тело ломило со всех сторон, Митя хотел бороться с ним, но уже был не в силах и только прошептал:
- Маша, ты слышишь? Мы победим, обязательно победим. Я на фронт пойду, я за родину пойду, за тебя, Маша…